НАЧАЛО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА

В этот момент (полагаю, меня многие поймут) в трех детских сердцах разгоралось что-то с трудом поддающееся описанию. Что-то безусловно жгучее, кипучее, стремящееся на волю. С волнением разглядывая темно-синюю машину у калитки, они в очередной раз ощутили ту невидимую, но очень прочную связь, что сковывает всех близнецов на свете. Не в силах объяснить словами, отчего так участилось их дыхание, они не совсем понимали, что происходит. Но уже точно знали, что стали свидетелями чего-то очень необычного.
Да, именно так в детских сердцах и рождается приключение, способное навсегда изменять жизни. И хвала всем добрым силам в мире, если это приключение завершается лишь разбитыми коленками, родительским выговором или замечаниями от учителей...
Но сейчас, замерев у окна и прильнув друг к другу, ребята не думали о неприятностях. Они вообще ни о чем не думали в ту минуту, кроме как о компактном трехколесном самокате у калитки. Вправду красивого темно-синего цвета (как и сказал Витька), поблескивающий лаком, вытянутый и обтекаемый, он был само совершенство.
– Ух ты, – только и вымолвил Димка, едва не выдавив стекло лбом.
– Вот это самокат... Больших денег стоит, – важно прошептала Настя, нависая над братом и тоже касаясь лицом прохладного окна. – Может, это и не к нам вовсе? Столько чести...
– Да, ты права, важный человек пожаловал, – согласился Витя, кивая. – Из Ратуши, не иначе.
Словно в ответ на его слова, единственная дверца самоката открылась, выпуская водителя, и дети разом охнули, зачарованные плавными движениями приехавшего. Но больше всего их впечатлило то, что его высокая фигура была полностью скрыта темно-серой хламидой из мягкой струящейся ткани. Из-под необычной одежды не виднелись ни руки, ни носки ботинок, ни голова, спрятанная под широким капюшоном.
Аккуратно прикрыв дверцу самоката, долговязая фигура в плаще направилась к калитке.
– Нет, это точно к нам, – прошептал Витька.
И все трое, не сговариваясь, ринулись к выходу из комнаты.
На цыпочках, чтобы не скрипнули предательские половицы, они прокрались по коридору, достигнув лестницы чуть ли не ползком. Первым шел Димка, самый быстрый и юркий из всех. За ним кралась сестра, и замыкал шествие Виктор.
Распластавшись у перил лестницы так, чтобы не было видно снизу, дети замерли, боясь шелохнуться или вздохнуть. Ведь известно почти любому, сколь захватывающим, хоть и некрасивым делом является подслушивание разговоров, которые ведут взрослые...
Конечно, все трое знали, что им крепко попадет от отца, если тот заметит. Но победа над жгучим любопытством казалась невыполнимой задачей. А потому они разрывались на части от страха и волнения, ожидая увидеть того, кто сейчас войдет через парадный вход. Каково же было удивление близнецов, когда они услышали, как не громко, но отчетливо стукнула задняя дверь. Да-да, та самая, через которую они каждое утро выходили в сад на зарядку. Но самым любопытным стало то, что вслед за этим стуком в доме наступила полная тишина, не нарушаемая ни звуком шагов, ни разговорами. А это в свою очередь означало, что не гость вошел к ним в дом, а Петр Петрович лично вышел, чтобы встретить того во внутреннем дворике.
Переглянувшись, Димка и Настя уставились на Виктора, словно ожидая от него принятия ответственного решения.
– Идите за мной, только тихо! – сурово прошептал Витя, уже это решение принявший.
Теперь, когда утренний визит важного чиновника стал еще более интригующим, они никак не имели права отказать себе в любопытстве. Даже если для этого придется опоздать на специальный многоместный самокат и потом добираться до школы пешком через весь поселок.
Осторожно переступая по ступенькам босыми ногами, дети спустились в холл первого этажа. Пригибаясь, чтобы их случайно не заприметили снаружи через окно кухни, прокрались к задней двери, выглядывая из-за шкафа. Зеленые полупрозрачные занавески частично мешали обзору, но сквозь них все равно было видно Петра Петровича и странного гостя в сером плаще.
Отец сидел на лавке возле стола, на котором семья иногда обедала по выходным, а его необычный гость стоял рядом. Было видно, что ведется беседа – человек в плаще кивал головой, а Петр Петрович время от времени что-то отвечал ему.
– Эх, приоткрыть бы дверь, – возмущенно прошептал Димка, глядя на беззвучно шевелящиеся губы отца.
– Из родительской спальни будет слышно, если окно распахнуть, – сокрушенно покачал головой Виктор, – но тогда мама проснется...
– Я, дело ясное, ничего такого не хочу сказать... – Настя вдруг потащила мальчиков за шкаф, разворачивая обоих к себе лицом. – Но если мы застрянем тут еще хоть ненадолго, точно опоздаем на уроки.
– Ой, Настюха, – Димка скривился, будто проглотил что-то кислое, – ну сколько можно твоих поучений?..
– Тсс, – вдруг повторил Витя второй раз за утро, и начавшийся спор был мгновенно прекращен. Забыв о школе, Настя и Дима вновь прильнули к занавеске. – Смотрите, они куда-то собрались...
И правда, Петр Петрович неспешно вставал, отряхивая штанину и поднимая с лавки ярко-красную куртку механика. Незнакомец в плаще, словно решив не дожидаться его, направился к калитке.
– Куда это они? – Настя, казалось, теперь была взволнована не на шутку. – И маме ничего не сказали...
– Спорить готов, что не в цеха механиков, – азартно выпалил Димка. – Не стал бы начальник к папке приезжать, если бы потом ему все равно на работу! Эх, жалко, сейчас в самокат сядут, и не узнаем, куда поехали...
– Не сядут, – спокойно покачал головой Виктор, отодвигаясь от окна и наблюдая, как отец неторопливо направляется к выходу со двора. – Самокат одноместный, частный. Если куда-то вместе пойдут, то только пешком...
Все трое загадочно переглянулись, думая об одном и том же. Словно заговорщики, они стояли за шкафом на своей не большой, но удобной кухне, а в воздухе между ними зрело что-то интересное, хотя и не совсем соответствующее правилам хорошего поведения.
– В школу точно опоздаем, – наконец озвучила общие мысли сестра. – Влетит. Все знают, что это против устава – прогулять можно только по болезни или если записка от родителей есть.
– А мы соврем, – беспечно ответил ей Димка, продолжающий мельком поглядывать в окно. – Давайте быстрее что-то решать! А то уйдут, и все зря...
– Давайте, – совершенно серьезно кивнул Виктор, потирая переносицу. – Идем за ними, если никто не против. Узнаем, что за шишка пожаловала, вдруг увидим что-то интересное...
– Или секретное! – не удержался Дима, чуть не подпрыгнув на месте.
– Может быть, – спокойно согласился его брат, – но потом сразу в школу. Там придумаем что-нибудь, беру на себя...
– Витька, ну ты-то куда? – Демонстративно нахмурившись, Настя попробовала спорить, хотя глаза ее горели предвкушением, выдавая истинные чувства. – Ну ладно, Димка – он шалопай. Но ты-то как можешь о прогулах думать? Правила поселка, да и все законы Спасгорода предписывают...
– Я сильно сомневаюсь, что папа отправился на работу. – Расцветая своей мягкой, обезоруживающей, но в то же время победоносной улыбкой, Витька посмотрел на сестру. – А это значит, что правила хоть иногда, но можно нарушать, разве нет?
– А вдруг поймают? – не унималась сестра.
– Сошлемся на папку, он не выдаст, – радостно подхватил Димка, теперь понимая, куда клонит брат. – Здорово придумал, Витька! Бежим!
Второй раз просить не пришлось никого.
Толкаясь и хихикая, все трое рванулись в коридор, торопливо застегивая липучие замки высоких удобных ботинок, входивших в состав школьной формы.
Наспех обувшись и похватав с вешалки черно-желтые куртки, выскочили в дверь. Да-да, выскочили, даже не заперев ее на замок, потому что в Спасгороде это было не принято. Жуликов в добропорядочных районах не водилось, проспекты патрулировала служба урядников, правила этикета и поведения соблюдались горожанами неукоснительно, а потому задвижки, защелки и замки в городе использовались крайне редко.
Итак, они выскочили из своего милого двухэтажного дома, обнесенного невысоким белоснежным заборчиком. Витя, как обычно, медлил, прыгая на одной ноге и пытаясь заправить в ботинок непослушную липучку, и Димке пришлось сбавить скорость, придерживая брата за локоть. Именно поэтому первой у калитки оказалась сестра, недовольно зашипевшая на отставших.
– Быстрее, копуши! Они уже добрались до поворота!
И девочка выскочила на улицу, зачарованно глядя на блестящий обтекаемый самокат, стоявший в двух шагах от забора.
– Красота какая! – Димка лихо присвистнул, чем вызвал у брата очередной приступ белой зависти – сколько Виктор не пытался, он никак не мог научиться так здорово свистеть. – Вот это тачка! Мне бы такую!
– Шикарный самокат. – Витя робко, словно боялся удара током, провел пальцем по лакированному темно-синему боку. – Как у Смотрителей.
– С чего это ты взял? – недоверчиво осведомилась Настя.
Она была слегка раздосадована заминкой. А еще тем, что мальчики знают о самодвижущейся технике чуть больше ее.
– А ты на номер посмотри, – рассудительно предложил Дмитрий, обходя самокат сзади.
Блестящий номерной знак на самом деле оказался необычным: «ГС-0002». Коротким, легко запоминающимся. Таких в поселковой Ратуше и впрямь не водилось, даже у самых-самых главных чиновников.
– И что Смотрителю делать у нас дома? – Интуитивно ощущая, что братья оказались правы, спорщица все равно недоверчиво хмыкнула, не спеша так вот сразу с этим мириться. – Сами-то верите в такое?
– Как знать, как знать… – пробормотал Витька, с восхищением изучая изгибы транспортного средства. – Папка-то в поселке не последний человек…
– Ну вы идете, или мне одной? – Теперь Настя почти сердилась, уперев руки в бока. – Так мы и школу прогуляем, и за дядькой этим не проследим!
С явным сожалением отвернувшись от новенькой самодвижущейся машины, на которой прикатил таинственный гость, мальчишки со всех ног припустили по улице, наконец-то хоть в чем-то обогнав сестру.
Упругие подошвы ботинок сочно шлепали по резино-асфальтовому покрытию, каким на жилых полянах Спасгорода застилали тротуары и проезжую часть. Редкие посельчане по одному или небольшими группами шли к пассажирским Лифтам, доставлявшим людей на рабочие поляны. Домохозяйки вывешивали сушиться белье. На троих детей, бегущих по улице поселка, никто не обращал внимания – по виду они всего лишь опаздывали на школьный транспорт.
Отец и его гость действительно почти добрались до поворота на центральную улицу. Именно оттуда дорога вела к пассажирской станции, нескольким шахтам грузовых Лифтов, а также красивому искусственному водоему, вокруг которого по вечерам любили гулять молодые мамы с колясками. Рассказывали, что там, в зеленоватой и чуть мутной воде, если долго всматриваться в нее с мостика, можно было заметить последних механизированных карпов, скрывающихся в глубине.
Стараясь держаться чуть поодаль, но не выпускать отца и незнакомца из поля зрения, дети сбавили шаг. Теперь они укрывались в тени домов на правой стороне улицы. И тут произошло странное. Вместо того, чтобы направиться в центр поселка, где располагалась Ратуша или, в конце концов, Лифты Высокого класса, Петр Петрович и его спутник свернули влево. В совершенно противоположную сторону.
Ребята застыли на месте, тревожно переглядываясь.
– Если взрослые поймают нас на окраине, – Настя насупилась, – уже не сможем соврать, что спешили на остановку...
– Ничего, я тропки знаю, – с видом покровителя слабых улыбнулся Димка. – Там есть целый квартал домов. Пустующих, незаселенных. Их для новых специалистов резервируют. Между этими домами можно до самого Пустыря добраться!
– Не знаю... – протянула сестра, но тут в разговор вмешался Виктор, совершенно серьезно глядя на девочку.
– Настюха, ну посуди сама. Мы сбежали из дома, чтобы проследить за папой и его товарищем. Уже опоздали в школу, ничего не сказали маме. Разве можно в такой ситуации останавливаться на полдороге? – Он улыбнулся сестре. – Все равно же влетит...
На самом деле, если бы Настя в этот момент решила вернуться, братья послушались бы ее. Когда они делились идеями или предложениями, каждый имел право равноценного голоса. Но если сестра вдруг решала прекратить игру или какую-то шалость, споров не возникало почти никогда.
На этот раз Настя ничего не возразила.
– Ладно, идем! – улыбнулась она в ответ. – Веди, Димка!
И они свернули следом за отцом. Почти сразу же свернули еще раз, пригибаясь и ныряя между заборами компактных домиков механизаторского поселка, и принялись пробираться меж палисадами.
Время от времени один из троих поднимал голову, чтобы убедиться, что отец и его спутник никуда не подевались из виду, и продолжали движение. Здесь, между домами, как и на тротуаре, дорожки были покрыты вспененным асфальтом, что так приятно шуршит под колесами велосипеда, но кое-где встречались лужайки, засыпанные черными искусственными камнями. Камни эти привозили на поляну из Плавильни, где таких отходов производства образовывались настоящие горы.
– Смотрите, они вправду идут на Пустырь... – охнул Димка, вытягивая вперед руку, а другой вцепляясь в край ближайшего забора.
Остальные, задержав дыхание, проследили за его пальцем, одновременно и совсем не радостно вздохнув. По большому счету, Пустырь не представлял из себя ничего страшного – обыкновенный пустырь, заставленный только на слом годными ящиками или бочками да отработанными металлоконструкциями, до которых не доходили руки уборочной службы. Да, тут не было красивых антрацитовых камешков, устилавших лужайки, веселеньких искусственных цветов или ровного покрытия дороги, а из-под растрескавшегося асфальта виднелся ржавый железный пол поляны. Но в остальном это был всего лишь пустырь, хотя все дети поселка предпочитали именовать его только с большой буквы – Пустырь. Он своеобразным кольцом опоясывал Заботинск, по слухам оставаясь неизменным почти на каждом ярусе Спасгорода – селиться или возводить рабочие постройки вплотную к внешним стенам города по старинной традиции не решался никто.
Этому, конечно, существовало объяснение, ведь в них располагались масса технических и грузовых Лифтов, противокатастрофные системы, генераторы облаков, призмы Светоча и куча других полезных штук. И даже дети понимали, что тебе нечего делать у стен, если ты не специалист... Или не Смотритель, что подтверждало мальчишечью версию с номером самоката.
От произведенного открытия Димка разволновался так сильно, что схватил брата и сестру за руки. Промычал что-то торжественное, словно напевал гимн. И потащил Витьку и Настю за собой, пригибаясь и прячась за прогнившими коробками.
Пожалуй, если бы Петр Петрович захотел проверить, не следят ли за ними, он бы наверняка заметил своих непосед, и тогда серьезного наказания было бы не избежать. Но ни он, ни его высокий спутник в плаще с капюшоном ни разу не обернулись, а потому дети продолжали буквально наступать им на пятки, так и оставаясь не обнаруженными. Достигнув внешней стены Спасгорода, Петр Петрович и высокий человек в сером остановились перед множеством дверей, большая часть которых вела в подсобные, технические и хозяйственные помещения, куда имели доступ лишь горожане особых профессий.
Тут и произошло еще одно удивительное событие, заставившее детей задержать дыхание – ненадолго склонившись над электронным замком, человек в плаще неожиданно отворил одну из таких дверей.
Притаившись за железным ящиком в каких-то десяти шагах от своего отца, дети вновь переглянулись, будто хотели обменяться тревожными мыслями. Происходящее этим утром настолько не укладывалось в привычный образ жизни поселка механиков, было не похоже на поведение папы и казалось столь кощунственным и нарушающим правила проживания, что они не знали, что и подумать...
Дверь тем временем открылась, скользнув в сторону на специальных шарнирах и практически слившись с темной железной стеной. А за ней...
Ни Настя, ни Витя, ни Дима еще ни разу не видели воочию такой красоты – внутри огромной овальной комнаты, имевшей даже собственный балкон с пышным и удобным диваном, царили блеск и роскошь, каких не бывает на свете. Хрустальные светильники (почти как в Ратуше поселка, только не такие здоровенные) висели по стенам, наполняя помещение ласковым светом. Мебель оказалась старинной, это угадывалось сразу, причем выполненной из самого качественного искусственного дерева, какое только можно вообразить. Стулья, диваны и кресла были обиты мягкой бежевой материей, одного вида которой хватало, чтобы захотеть присесть на них и отдохнуть.
– Пожалуй, нам стоит вернуться... – неуверенно прошептала Настя, не отрываясь от изучения великолепия тайной комнаты.
– Не знаю, что тут происходит, но склонен согласиться, – важно кивнул Витька, но и в глазах мальчика сейчас блестел восторг.
Петр Петрович и его спутник вошли в комнату, причем отец не демонстрировал никакого восхищения увиденным, словно уже не раз бывал в этом странном и красивом месте. Не задерживаясь ни у резных стульев, ни у блистательных светильников, взрослые пересекли комнату, по белоснежной винтовой лестнице поднимаясь на балкон.
– Давайте подождем, пока нас не будет видно, и... – решительно подытожила Настя, но тут Димка во второй раз схватил брата и сестру за желтые рукава школьных курток.
– Только тихо! – азартно зашипел он, бросаясь вперед и увлекая за собой остальных.
Не успели они опомниться, как тут же оказались прямо на пороге удивительной комнаты, в которой, должно быть, раньше проживали цари или князья Спасгорода. А потом они опять не успели опомниться, как Димка уже тащил их дальше – внутрь, заставляя пригнуться за громадным бежевым диваном. И в третий раз они не успели перевести дух, а уже находились под балконом, откуда взрослым их было ни капельки не видно. Теперь наши герои прятались за красивым широким комодом, в котором стояла посуда и высокие узкие бутылки.
– Димка, дурак, да ты спятил! – яростно зашептала на брата Настя, но Витька и Димка разом так больно ущипнули ее, что она предпочла немедленно замолчать, обиженно потирая больное плечо.
В этот момент страх быть обнаруженными оказался так велик, что ничто другое с ним не могло и сравниться, но взрослые, находящиеся прямо над их головой, ничего не заметили. И дети, сидевшие тихо-тихо, теперь могли слышать разговор, не прекращавшийся все это время.
– Именно поэтому Конклав Гильдии принял решение перепрограммировать его. – Незнакомый низкий голос определенно принадлежал мужчине в плаще.
– Карл, вы не подумайте дурного, но я хочу еще раз повторить свою позицию – вы и правда могли привлечь кого-то из своих личных специалистов по утилизации, – ответил ему Петр Петрович, и дети сразу догадались, что их отец чем-то разозлен. – Явившись в мой дом без предупреждения, вы подвергаете угрозе не только свое дело, но и моих родных.
Пахло свежим кондиционированным воздухом, чуть запыленной обивкой кресел, а также чем-то пряным, довольно приятным. Все эти ароматы подсказывали, что на балконе находится некое подобие кухни.
– Не переживайте, Петр, об утилизации речь не идет, –продолжал все тем же спокойным и гипнотизирующим голосом человек, которого назвали Карлом. Следом дети услышали, как льется в стаканы вода (а может, что-то еще). – Вы же сами сказали, что супруга спит до обеда, а сыновья и дочь ушли в школу? Правила, знаете ли, удобная штука, если ими грамотно пользоваться.
– Мне сделают замечание на работе...
– Не сделают. Я позабочусь.
Выслушав этот странный диалог, дети переглянулись между собой. И если бы сейчас могли разговаривать, не опасаясь быть обнаруженными, то сказали бы друг другу только одно. Все это слишком уж мрачно, неприятно и далеко зашло – вот что они сказали бы друг другу. А еще поделились бы впечатлениями от мурашек, покрывших их спины.
Витька, почти всегда соображавший быстрее других, наконец придумал, как они смогут общаться – развернув брата и сестру лицами к себе, он начал объяснять на пальцах.
– Сейчас мы медленно прокрадемся к выходу, – торопливо говорили его жесты, – выскользнем наружу и побежим к поселку. А потом, если все обойдется, мы с Настюхой устроим тебе, Димка, самую настоящую взбучку!
Однако даже самые блестящие планы имеют обыкновение рушиться. И произошедшее далее как раз подтвердило этот факт. Потому что в этот самый момент случилось событие, перечеркнувшее хороший (и, нужно заметить, благоразумный) план Виктора – шикарная комната вздрогнула, словно бы целиком покачнувшись, светильники забренчали стеклянными подвесками, а широкая металлическая дверь с лязгом отделилась от стены.
Настя захотела было испуганно пискнуть, но Димка успел вовремя зажать сестре рот ладонью. Обомлев от ужаса, дети наблюдали, как плавно закрывается проход, отрезая их от поселка механиков за Пустырем.
– Я бы на вашем месте присел, Петр, – услышали они голос Карла, а затем комнату снова качнуло и воздух наполнило гудение мощного двигателя.
Разумеется, они сразу поняли, что происходит – это ощущение было знакомо любому жителю Спасгорода от мала до велика, – комната начала опускаться вниз по шахте. Медленно, но набирая скорость, под ровный гул моторов она ползла вниз, и теперь страх охватил всех троих детей.
– Это что, Лифт? – Пользуясь гулом, заглушавшим его шепот, первым заговорил Витя. Он побледнел, разом осунулся, а в его голубых глазах промелькнула тревога. – Как это мог оказаться Лифт?
– Они даже не поприветствовали его! – вторила брату Настя, и под ее ресничками сверкнуло что-то хрустальное. – Не провели необходимого по протоколу разговора... Да он даже не заметил нашего присутствия! – удрученно выдавила она, со всхлипом втягивая воздух. – Этого не может быть...
– Тише вы! – фыркнул на них Димка, выглядывая из-за края мебели и пытаясь угадать, где сейчас находятся взрослые. – Не бойтесь ничего...
– Ты что, Димка, не понял? – Витя сел на пол, прислоняясь спиной к боковой стенке комода. – Это же Лифт! Только странный какой-то, но Лифт. Да я бы в жизни в него без протокола не вошел...
– И я, – пискнула Настя, вот-вот готовая разреветься. Она теребила завязки на форменной куртке, а это говорило о том, что у нее очень, очень плохое настроение. – Что же теперь будет?
– Ничего не будет, – огрызнулся Дима.
Было видно, что он тоже напуган. Но, как и всегда, их брат старался скрыть страх за решительностью и напором.
– Если не узнают, что мы тут побывали, ничего не будет. А поэтому сидите тихо и не ревите. Спустимся вместе со взрослыми, с ними же и поднимемся. Если все сделаем правильно, никто не заметит...
– А если нас в Лифте забудут? – утирая глаз рукавом, спросила сестра. – Нас никогда не найдут. Кто знает, вдруг этим Лифтом лет сто никто не пользовался?
– Не дури, – совершенно по-взрослому одернул ее Димка, сосредоточенно потирая щеку и разом испачкав ее пылью. – Сразу видно, что им пользуются. И никто нас тут не забудет. Как вообще можно в Лифте кого-то забыть?..
– В мертвом – можно, – тихонечко вставил Витя, прислушиваясь к гулу мотора.
– Ох, сказочник, – отмахнулся его брат, прижимая к себе мелко подрагивающую сестру. – Ты еще Оживших Птиц вспомни... Все, тихо сидите, я сказал! Да не реви ты, все обойдется. А если найдут – всю вину на себя возьму, так что не переживайте.
– Вовсе это и не сказки, – покачал головой Витька, расстегивая куртку и усаживаясь поудобнее. – Ты где-нибудь видел Лифты, которые не разговаривают и прячутся в стенах, словно жулики?
На это брат уже ничего ему не ответил, потому что не знал, что именно сказать. Конечно, никто из них не то чтобы не видел, но даже не слышал о таких Лифтах – либо очень важных и самовлюбленных, либо больных, либо чересчур секретных. И вот сейчас, совершенно того не желая, они вдруг оказались прямо в кабине одного из них.
А Лифт все это время продолжал и продолжал свой размеренный спуск, гудя двигателями, изредка моргая светильниками и чуть заметно вздрагивая. Разговор взрослых, продолжавшийся на балконе, теперь вновь стал неслышен.
Именно в этот момент трое детей вдруг почувствовали себя очень-очень одинокими. Даже несмотря на то, что их любимый и любящий отец находился от них в нескольких шагах. Обняв друг друга, наши герои молча вслушивались в гул двигателей, совершенно не представляя, куда везет их этот странный-странный Лифт Высокого класса.
Они не знали, сколько продолжался спуск, потому что никто из них пока не заслужил на школьной практике личного прибора для измерения времени. Но одно близнецы могли сказать точно – это был очень и очень долгий спуск, самое длинное путешествие из всех, что им когда-то приходилось проделать на Лифте. Даже когда они во время родительского отпуска отправлялись с отцом на Летнюю Ярмарку, Снежные Склоны или на Жаркий Пляж, находившиеся гораздо выше их поселка, дорога не была такой бесконечной.
Через какое-то время в кабине, больше похожей на комнату дворца, стало отчетливо пахнуть железом, сыростью и чем-то весьма неприятным, как на мусорной свалке. Еще через какое-то время температура понизилась сразу на несколько градусов, и дети застегнули куртки, плотнее сбившись в кучку. Гудение моторов становилось то громче, то тише, но один раз кабину весьма сильно качнуло (мелодично зазвенели подвески в светильниках), будто Лифт миновал какое-то препятствие.
Потом Настя, уставшая переживать и бояться, даже задремала на плече Виктора. А следом прикорнул и сам Витя. Когда сон вдруг начал сманивать в свои мягкие объятья и стоящего на страже (на самом деле он, конечно же, сидел за комодом вместе со всеми) Димку, кабина вдруг замедлила ход.
– Проснитесь! – Дмитрий растолкал уснувших, на всякий случай прикладывая палец к губам, как это обычно делал его брат. – Мы останавливаемся.
Больше говорить они не могли – шум двигателей затухал, и только было слышно, как скрипят плохо смазанные тормозные установки Лифта. Скрип этот продолжался еще какое-то время (бесспорно, не так долго, как сама поездка), а потом утих и он.
– Идемте, Петр!
Властный голос Карла вдруг раздался так близко от комода, за которым прятались братья и сестра, что все трое невольно вздрогнули. А Димка опять зажал рот приготовившейся вскрикнуть Насте.
– Чем быстрее мы начнем, тем быстрее вы вернетесь к привычной жизни...
– И все равно не могу взять в толк, зачем я вам? Простите за дерзость, но неужели Дрейфус уже не справляется с возложенными на него Гильдией обязанностями? – с ощутимыми нотками недовольства и страха спросил Петр Петрович.
– Александр Дрейфус? – усмехнулся в ответ хозяин красивого самоката, наверняка изгибая бровь. – В настоящее время Конклав не в состоянии привлечь его к работе... Возникли, так сказать, определенные трудности, но вас они не касаются. Или вы хотите выразить официальный протест?
– Нет, не хочу, – разобрали дети негромкий и покорный ответ отца.
Затем они услышали, как тот спускается по винтовой лестнице.
Со щелчком и лязгом открылась входная дверь, отползая в сторону, и в красивую комнату ворвался холодный злой ветер, какой никогда не позволит себе Поток-ЗВИ-4, даже если его попросят заморозить лед.
Дрожа от страха и волнения, дети украдкой выглянули из укрытия ровно в тот момент, когда их отец и человек по имени Карл выходили наружу.
– Идемте же, Петр, для волнения нет повода – двери автоматически закроются через две минуты...
И они удалились в странный густой полумрак, царящий за пределами необычного молчаливого Лифта.
– Уф, – выдохнул Димка, вставая и разминая затекшие ноги. – Ну, теперь осталось только дождаться возвращения. Поднимемся обратно и выскользнем вон...
– Ну уж нет! – Витька вскочил настолько решительно, что Настя чуть не шарахнулась от брата. – Я в спящем Лифте не останусь ни за какие коврижки!
– Ты чего, балбес, наружу захотел? – Димка опасался даже поворачиваться в сторону открытой двери. – Мы даже не знаем, какая это поляна! А если кто поймает? Как объяснять будешь?
– Я придумаю что-нибудь, – Витя решительно направился к дверям. – Но тут не останусь точно. Когда папа вернется, прошмыгну обратно. Ты вообще слышал, что спящие Лифты делают с оставшимися в них людьми? Особенно такие... странные, как этот...
Он поежился, причем и от холода, и от мрачности момента.
Настя, последней из троих поднявшаяся на ноги, сделала шаг к выходу, все еще теребя завязки.
– Я тоже не хочу оставаться, – неуверенно проговорила она. – А вдруг после закрытия тут свет погаснет? В темноте сидеть? Ну уж нет... А если системы жизнеобеспечения тоже в спящий режим уходят? Я с Витькой...
– Да вы с ума сошли оба. – Димка нахмурился, но предпочел сделать шажок вперед. – Мы же понятия не имеем, что снаружи! А тут хоть и странный, но Лифт – им люди испокон веков доверяют!
– Ты как знаешь, но я выхожу, – отрезал Витька, в этот момент став очень похож на папу, когда тот сердился или был чем-то расстроен.
– Я тоже, – кивнула Настя, на этот раз более уверенно.
– Ну и идите. – Выпятив нижнюю губу, Димка скрестил руки на груди. – Когда обратно попроситесь, я не уверен, что смогу найти планшет управления, чтобы заставить его...
Едва он произнес полные скрытой угрозы слова, дверь звонко щелкнула, принявшись закрываться. Светильники на стенах моргнули, будто приготовившись погаснуть.
– Настена, бежим! – Ухватив сестру за рукав, Витька бросился к двери, чья щель начала медленно, но уверенно сжиматься.
– Стойте, я с вами! – Не удержавшись, Димка прыгнул следом.
И когда ущелье дверного проема стало маленьким настолько, что в него точно не пролез бы взрослый, дети стремительно перебежали овальную комнату, один за другим выскочив из засыпающей кабины.
За их спинами, с шипением герметизируясь, Лифт плотно запечатал дверь, замаскированную под неприметный кусок внешней стены.