Все события и персонажи реальны и имели место на игре «Волки Одина», 1998 год, любое совпадение преднамеренно и достоверно.

Рюген, Аркона.

Машина лязгнула, подпрыгивая и скрипя ремнями жил, комья грязи и мелкие камни забарабанили по курткам и шлемам воинов. Атли на секунду поднял голову, провожая взглядом валун, по плавной дуге исчезающий за стенами борга. Правая рука, методично оглаживающая надбровья шлема промасленной тряпицей остановилась - глаза снова нашли то, чего бы и не видеть. Лица было не рассмотреть, но Атли знал, что оно спокойно и безмятежно, словно у спящего, только вот бледное очень... Атли прищурился, в сотый раз пытаясь рассмотреть, открыты ли глаза. Наверное, да. Этот конунг погиб, презрительно  рассматривая свою смерть в упор. Взгляд Атли еще раз скользнул по длинному колу, на который была насажена голова и вернулся к работе.

Валун с грохотом приземлился на крышу одного из недорушеных зданий и франки вновь дружно завопили, видя, как на стенах засуетились люди. Атли усмехнулся в усы. Ох уж эти крикуны, дай только повод вдоволь поорать да опрокинуть флягу со сладким вином. Солдаты наконец-то устали хлопать друг друга по плечам и вновь засуетились у машины. В воздухе загудело, и в следующую секунду в спине одного из франков выросла стрела. Еще несколько с мерным стуком ударили в деревянный каркас, Атли обернулся, наблюдая оживление лучников. За бревенчатую стену понеслись ответные стрелы, кто-то закричал.

Атли сплюнул в грязь и спрятал тряпицу за отворот онуча. Придирчиво осмотрел шлем, поскреб ногтем начавшую пробиваться на бармице ржу и поднялся на ноги. Мимо пробежали трое воинов - гардцы, хотя в последние дни Атли не удивило бы и присутствие в армии отряда финнов. Отодвигая краем висящего на плече щита молодые деревца, справа появился Рерик, задумчиво покусывающий губу. Норвежцы неспешно отправились к своим палаткам.

- Они снова готовятся к штурму, - Рерик зашагал рядом с Атли, хмуро оглядываясь вокруг, - конунг Людовик собирает людей...

Снова. И в который интересно раз? А сколько их было, пока норвежцы не присоединились к армии? Атли оглянулся на город. Пусть тролль им платит! Наполовину выломанные ворота, забитые изнутри бревнами - защитники сами не откроют их еще долго после штурма. Если выживут...

Невысокая насыпь, обваленные берега рва и предательски заманчивый пролом в стене справа от воротной башни. В лагере начинала подниматься суета, урмане остановились, пропуская легковооруженный отряд гардцев.

- Собираются бить в пролом? - Атли откинул полог полосатой палатки, укладывая шлем внутрь. Рерик кивнул.

- Людовик чересчур мудрит, пытаясь прорваться внутрь, - Рерик махнул рукой, - собирает людей с круглыми щитами. Атли пожал плечами.

- Посмотрим.

Они направились к одному из невысоких холмов, цепью окружавших борг врага. Людовик был там, под стенами. Атли сразу увидел его, такого сложно не заметить с первого взгляда. Конунг стоял в круге дружины – в сияющей франкской чешуе и горящем золотыми инкрустациями шлеме. Меч конунга описывал дуги над головами воинов. Перекрывая всеобщий гвалт и шум, Людовик отдавал приказы. Народа под стенами прибавлялось, от палаток и тентов стягивались воины, на ходу поправляя оружие и брони.

Стрелы посыпали чаще, но это было лишь жалкое подобие пира оперенных копий четыре дня назад. Обороняющиеся замельтешили на стенах, занимали места у пролома, ярче разжигались костры и рюгенцы уже начинали таскать к ним новые запасы смолы. Налетел робкий ветерок и сник, возвращая в мир удушливый плотный воздух. Атли взглянул вверх, на так и не решающиеся грянуть новым дождем небеса.

Четыре дня. Четыре дня крови и грязи, стрел и мечей, стонов раненых и остекленевших глаз уходящих в Чертоги Героев. Они тоже могли бы быть уже там. И не только те, кого Торгейр ссадил на берег под Арконой, уводя дракона в Альдейгьюборг, все... Скорее всего, они бы повредили драккар. Как отважный Хегни, налетевший смерчем битвы на Реймс, и попавший в шторм. Даже при том, что Атли рассчитывал на свое умение кормчего. И пусть он уже столько лет правил змеем моря, ни разу не оцарапав крашеных досок, здесь все было по-иному.

Торгейр отказался от возможности напасть на борг с моря, поднявшись по, практически неприступному, откосу и Одноглазому придется еще немного подождать. Сейчас, неспешно оценивая обстановку можно с уверенностью сказать: рюгенские смели бы раумсдальцев обратно в воду и франки просто не успели бы воспользоваться помощью урман. Одноглазый терпелив.

Рерик тронул Атли за плечо, указывая рукой на стены. Несколько отобранных Людовиком отрядов быстро достигли стен борга, поливаемые стрелами. Воины волокли только легкие щиты, под которыми виднелись туго перекрученные веревки, укрепленные ремнями и несколько цепей. Почти одновременно над лагерем прозвенели два боевых рога.

Несколько человек, бегущих мимо Атли и Рерика к крепости, резко остановились, что-то крича на франкском, и стремительно бросились к противоположному краю поселения. Часть воинов, не принимавших участия в подготовке штурма, присоединилась к ним. Вскоре у окраины собрался довольно многочисленный, хотя и бедно вооруженный отряд.

- Разбойники, - Рерик равнодушно обернулся. Атли кивнул, с недовольством припоминая недавнюю стычку в местном лесу с бандой мародеров. Небольшие легкие отряды постоянно шныряли за спинами осаждающих, совершая дерзкие налеты на обозы и тыл. Атли вгляделся под стены. Смельчаки посланные конунгом умудрились закинуть десяток цепей, с привязанными к ним веревками, на стены и сейчас раскачивали, натянув до звона, пытаясь как можно прочнее укрепить их на крайних бревнах пролома. Земля под ногами шипела, потеки горячей смолы сбегали в ров. Вопили раненые, машина сделала очередной выстрел, угодив камнем прямехонько в пролом.

К холму, на котором стояли норвежцы, прихрамывая на левую ногу, украшенную обломанным древком стрелы немного выше колена подобрался франк, медленно усаживаясь на чудом не вытоптанной клок жухлой травы. Неопределенного цвета штаны, перехваченные у ступней ремешками, толстая рубаха, с криво застегнутым поверх нее чешуйчатым безрукавным доспехом. Из-под старого помятого шлема выбился клок засаленных темных волос.

- Скоро разломаем, - бросил он, оборачиваясь к Рерику, - понимаешь меня?..

Франк оскалился желтыми пеньками зубов и тут же скривился, схватившись за рану. Отбросил обломки щита, положил рядом топор, на который опирался при ходьбе.

- А, ничегошеньки-то ты не понимаешь, - франк махнул рукой и принялся распутывать ремень тяжелой чем-то булькающей фляги.

Словно по волшебству, рядом с раненым внезапно появилась Хильд с ворохом тряпок, как уже окровавленных, так и свеженарезанных. Франк еще больше разулыбался, но Хильд толкнула его в грудь, валя навзничь. Осмотрев рану, она что-то прикинула, отбросила выбившуюся на лоб из-под кожаной повязки прядь и приступила к работе. Франк что-то залепетал, стараясь не кривиться от боли.

Рерик усмехнулся.

- Сброд... Троллям зубастым на прокорм! - он встал к крепости в пол оборота, - что если разломают?

Атли поскреб бороду.

- Собирай наших.

Рерик широко улыбнулся и, поудобнее перехватив щит, исчез в глубине лагеря. Атли посмотрел под стены. Разломают. Много храбрых уже пытались рвануться в этот пролом. Да вернулись не все. Взгляд снова нашел отрубленную голову конунга над воротной постройкой. Отрезали, отсекли, с верными дружинниками положили, а Людовик все возится со своими машинами да хитроумными приспособами. Волки их задери! Хоть двадцать штурмов сменял бы на одну добрую полевую сечу. Уж там есть, где оглядеться, ударить, сломать, дать волю всей скорости и силе. А тут что?.. Стрелы да редкие самоубийственные попытки прорыва.

Брови Атли медленно поползли вверх, раненый франк приподнялся на локте, славя Белого, и даже Хильд на секунду отвернулась от работы. Закрепив цепи и тросы на расшатанных тараном столбах стены, дружинники Людовика изо всей мочи тянули их к себе. Мерные команды неслись к прикрытым щитами воинам и бревна скрипели, с каждым рывком поддаваясь силе десятков рук. Защитники ринулись вперед, пытаясь смахнуть со стен ловкие путы, зазвенели топоры и к стенам вновь понеслись стрелы. Хильд собралась и резко дернула обломок, тут же затыкая рот завопившему от неожиданной боли франку флягой.

- Эй, северянин! - что-то не понравился Атли этот надменный голос, на ломаном урманском долетевший к нему со стороны, - ты почему не у стен? Или не слышал рога?

Атли не стал поворачиваться, лишь скосил глаза, заметив окольчуженного справа, у холма. Инкрустированный меч на поясе, богатая фибула. Атли чуть обернулся.

- Ты слышал меня, северянин? Его Величество призывает всех на штурм, ты нужен в клине, - Атли равнодушно наблюдал, как франкский хевдинг начинает хмурить брови, теребя конец длинного темного уса, - спускайся к стенам...

- Я не служу конунгу франков, - тихо, себе в бороду сказал Атли, но мечник услышал и осекся, - я служу Торгейру хевдингу, а он другом был конунгу погибшему.

Франк прищурился - обдумывал... Так и крутилось на языке у него острое слово, да смолчал. Постоял, ругнулся на своем, и пошел к боргу, на ходу подзывая людей. Атли обернулся, Хильд и раненый франк исчезли. Атли резко развернулся, хлопнув торчащей из-под ремня полой плаща, и зашагал в лагерь.

У палаток уже собрались остальные урмане. Рерик возился с щитовым ремнем, Агмунд завязывал онуч, придерживая норовящий упасть с бревна кожаный шлем, Эймунд неторопливо переминался с ноги на ногу, постукивая по земле древком копья.

Атли быстро сбросил плащ, расстегнул ремни и осторожно приставил к стойке меч. Выхватил из кожаного мешка, отряхивая и расправляя добрую кожаную бронь, посверкивающую десятками наклепанных пластинок. Набросил, подтягивая затяжки, повел плечами, покрутил корпусом. Сверху лег плащ, коричневый, ни чета красавцу Рерику с его синим сукном, зато теплый и жесткий. Прямо поверх плаща Атли опоясался ремнем - зябкий ветер и несущаяся сверху морось заставляли кутаться в теплое всех жителей лагеря и даже северян. Щелкнула, застегиваясь, пряжка мечевой перевязи, Атли поправил ножны на боку, сдвинул подальше нож - вряд ли сгодится.

Агмунд нахлобучил шлем, отошел к Эймунду. Рерик разминал иссеченные шрамами пальцы. Атли подхватил шлем, накинул за левое плечо щит.

- Они увеличивают пролом, - Рерик кивнул, - в следующую волну пойдем и мы.

Молодой Эймунд радостно потряс небольшим щитом, вознося хвалу Тору. Атли машинально потер молоточек, выправляя его из-под доспеха.

- Идем.

Хильд вновь молчаливо пристроилась сзади, зорко высматривая опасных ей - бездоспешной - лучников.

-Эймунд, - парень обернулся, сбавляя шаг, - прикрываешь Хильд.

Плотной группой урмане пересекли гряду холмиков, выходя на покрытую взбитой грязью площадку под стенами. Нестройные ряды атакующих колыхались, гудя многоголосым шумом. Людовик посылал людей то туда, то сюда, отдавая приказы и подбадривая воинов. В толпе замелькали священники, крестя и благословляя встающих на колени франков, неслись пения, теряющиеся в общем гвалте.

Воины, расширяющие пролом все же добились своего. Атли на миг остановился, широким движением растряхнул бармицу и одел шлем, поправляя полумаску. Вгляделся в стену, Рерик одобрительно покачал головой. Пролом вырос, стал едва ли не в два раза шире: свободно могли пройти несколько щитов. И не завал внутри, наскоро нагроможденный рюгенцами, не осыпающийся ров уже не шли в счет. И внутри и снаружи уже понимали – сейчас повалят. Насмерть...

Людовик, великаном возвышающийся из-за прикрывавших его щитов опять строил воинов. Новые отряды легковооруженных бегом ринулись к стенам, прикрываемые лучниками. Какое тут! У этих вся надежда только на резвые ноги, да на стеганную кожанку, что от отца досталась. Пехтура достигла рва, поспешно укрепляя и дополняя настил. В проломе построились рюгенские, размахивая руками и крича. Из-за дальних стен в низкое небо поползли столбы жертвенных костров.

За спиной у конунга собирались наиболее тяжелые воины. Атли осмотрелся, прикинул расстояние и сказал.

- Щиты.

Викинги перехватили щиты на одноручный хват, неторопливо и тщательно заправляя в босс ремни. Атли кивнул, и они двинулись дальше, прикрываясь и посматривая на стены. Справа кто-то упал, в агонии дергая торчащую из горла смерть. Отроки, собирающие стрелы поспешно шарахались из-под урманских ног, лекаря надрывались, оттягивая раненых на свободное от люда место. Атли прошел почти вплотную к кольцу конунговых дружинников, поднял руку - остановились. Людовик, хорошо видимый с этого места ни на секунду не умолкал, что-то объясняя своим, в легкую кожу обороненным посыльным. Те слушали, кивали, повторяли и со всех ног мчались прочь, словно выдры скользя в переливающемся потоке доспехов, щитов, копей и обнаженных к бою мечей. Урмане не торопились.

Вновь сработала машина, и рюгенские запоздало расступились, освобождая проход. Камень вошел в середины щитов, дробя дерево и кости. Воин, принявший основной удар, сломался, как детская кукла, каких набивают соломой и исчез из виду. Строй распался, растекаясь за стены, оставляя на земле стонущих, держащихся за руки и головы, старающихся отползти воинов. В раненых полетели стрелы, щиты вновь появились в проломе - покалеченных утащили с прохода. Франки закричали, потрясая оружием, поднялся невероятный, ни чета тому, что был, шум. Люди конунга пытались разнобойным хором проорать свой боевой клич, воины взывали к Богам и каждый норовился перекричать соседа.

Общий дух, как быстро распространяющаяся зараза охватил толпу, заражая рядом стоящих, и вот армия постепенно приобрела целостность, словно склеилась, срослась в единый, монолитный кусок.

Норвежцы молчали, из-под полумасок оглядывая буйство, царившее вокруг. Как на огромной пьянке! Атли хотел было сплюнуть, но сдержался. Пусть тролль им платит! Пока голова конунгова украшением будет на стенах Арконских - нет праздников и радостей на земле. И пусть не служили раумсдальцы ему, мечом и огнем придет месть в дом рюгенский. Агмунд высмотрел ворона, кружащего в непроглядной выси. Вороны так высоко не кружат - это один из посланцев Одноглазого, Отца Побед.

Говорят, что когда погиб конунг, шальной стрелой некий гардец сбил сокола... Не трепать тебе более вольными крылами свежий ветер, конунг.

Отряд таки собрали. Успокоились, распалявшие себя перед сечей дружинники, прогремели рога, и прямо против пролома вырос строй. Щиты здоровые, раумовым не в сравнение, клином стоят, на острие пусто...

Людовик умолк, затих постепенно и шум подле него. Рерик сбил щитом слабо пущенную - никак бабой - стрелу и наклонился к Атли.

- Кажется, конунг хочет вести строй сам.

Но Атли покачал головой. Через редкий строй, окружавший клин пробирался огромный воин. Длинные волосы, на висках заплетенные в косы спадали на плечи, прикрывая и без того спрятанное полумаской урманского шлема лицо. Из-под кожаного франкского доспеха, клепанного круглыми бляшками, виднелась черная рубаха, отороченная красной тесьмой. Воин занял место на острие клина, подхватив протянутый щит, и обнажил здоровенный - в полтора обычных, кованный на руку хозяина – каролингский меч.

- Их поведет Бьерн.

Эймунд что-то пробормотал, как охотничья лайка перед норой извиваясь в нетерпении. Кажется, это его первая битва.

- Эй, северянин, - Атли уже слышал этот голос и, причем, недавно, - нам нужны леворукие, закрыть клин... У вас есть? Вы вроде двумя...

Атли повернул голову, побряцав кольцами кольчуги. В голосе франка, несшего теперь еще и разукрашенный щит, что-то изменилось. Вот только язык знает он паршиво.

- Агмунд, - старый воин подошел ближе, поглаживая белые усы, - пойдешь с Бьерном. Поможешь франкам прикрыть строй и... держись старого медведя.

- Не впервой, - Агмунд оставил в покое свои роскошные усищи, поправляя на голове клепаный коваными бляхами высокий кожаный шлем, - вот ремешки что-то совсем поистрепались...

- Да хранит тебя Тор!

Воин кивнул, поднял на прощание руку и нырнул в толпу, выглядывая франкского хевдинга. Эймунд занял его место, перехватив копье на плечо. Теперь их стало меньше. Великая Бездна, но и в эту волну Атли решил выждать, а Бьерна хоть как-то прикрыть стоило.

- Когда ж пойдем?

Рерик что-то ответил, но Атли не услышал. Потому что в этот момент конунг Людовик махнул рукой. Словно порыв ветра взметнулись над головами атакующих стрелы и копья, дала залп машина. Рюгенские заорали, заводя себя, сомкнули щиты, особо, однако, в проход не вставая. Прогремев кличем, отряд Бьерна двинулся вперед, первые ноги осторожно взошли на настил. Вот оно...

Атли с радостью почувствовал это знакомое, приходящее в битве ощущение. Что-то поднималось от самых пяток, гудя и заставляя вибрировать в теле каждую клетку, пробуждая разум и руки от угрюмой меланхоличной спячки. Невольно подались вперед. Сейчас нажмут, надавят и за клином в городище ворвутся остальные.

- Щиты! - скомандовал Атли, и урмане прикрыли головы, медленно продвигаясь к стене. Наконечник эймундовского копья явно мешал, покачиваясь где-то над левым ухом, - в давку с копьем не лезь, - бросил Атли через плечо.

Эймунд кивнул, осмотрел место, отшагнул и, крякнув с натуги, бросил копье на стену. В кого он попал, Атли уже не смотрел. Строй вошел в пролом.

- Вапнатак! - Атли первым потащил из ножен застоявшийся меч, в который раз любуясь клинком. Урмане ударили в щиты, мерным стуком отмеряя шаг Бьерна, франки подхватили ритм, отбивая его древками и клинками. Загудели рога.

Исчезая в стене клин, постепенно начал превращаться в колонну, не вошедшие еще воины встали плотным строем, образовав скьельдборг. Стрелы визжали, в упор летя на головы штурмующих. Арконская дружина немного отступила, быстро перестроилась в ответную стену щитов и ударила. Началась яростная грызня мечей, щепы щитов брызнули в разные стороны. Атакующие навалили, продираясь сквозь лес копий, клин почти утонул в стене, рюгенцы, казалось, дрогнули... Но тут Бьерн совершил ошибку - он остановился. Прямо на дальнем краю настила. Внутри.

Атли закрыл глаза, по рядам франков прокатился гул, Людовик в отчаянии ударил кулаком по ребру своего щита. Рюгенцы словно оторопели, но вот заревели, быстро уплотняя строй, и навалили, обжимая остановившийся клин по флангам, давя отрядами, прошедшими изнутри вдоль стен, пробравшимися через завалы бревен и камней. Шум битвы усилился, защитники, как сумасшедшие принялись терзать отряд Бьерна.

Атли так и не узнал, что же хотел сделать Бьерн. Тоже уплотнить ряды или сработать на своей безупречной технике щитовика? Но останавливаться, почти миновав пролом, он не должен был. Атли заставил себя снова всмотреться в битву. Бьерн уже упал. Ударили сверху, сбоку, смахнули огромный меч, надавили, прижимая к бревнам настила. Дюжие рюгенские дружинники, размахивая секирами, что есть мочи осыпали ударами поверженных врагов. Клин смешался, кто-то повернул назад, крики и гомон не могли заглушить стонов раненых. Бьерн повалился на землю и здоровый дружинник еще несколько раз ударил его. Лежачего, в спину, добивая. Атли почти услышал, как трещат кости старого медведя, и через секунду уже увидел его, сидящего на огромном боевом коне прекрасной валькирии. Франки попятились, рюгенские продолжали наседать, выдавливая развалившийся клин наружу. Агмунд метнулся вперед, срываясь со своего фланга, ловко, не по годам, проскальзывая в пролом к тому месту, где пал Бьерн.

Осажденные оживились, с новыми силами осыпая ряды врага стрелами, с полуразрушенной стены наиболее смелые умудрились опрокинуть на отступающих два чана со, сейчас уже остывшей, смолой. Конунг Людовик отшатнулся, приподнимая щит. К торчащим в нем древкам прибавились еще несколько, вибрируя от тугого удара. Конунг вновь принялся раздавать приказы, собирая разбитые отряды. Атли пригнулся, почувствовав опасность, и через миг рюгенский лучник уже обновил щит урманина. Широкий наконечник выполз со внутренней стороны щита прямехонько на уровне глаз. Атли воззвал к Тору, отламывая стрелу

Окончание рассказа